«Птицы моей души» Аулиекольский пенсионер делится своим удивительным увлечением

 В маленьком  дворике, спрятанном за высоким забором, звучит особая музыка жизни.

Это не просто кукареканье петухов, не только хлопанье крыльев голубей или тревожные крики пав. Здесь живет человек, для которого птицы стали частью души, – пенсионер Фёдор Герберсгаген.

Его знают многие в селе, если где-то увидят редких голубей или удивительных курочек с чубами и бородами, почти всегда говорят – «это птицы Герберсгагена». А еще у него есть павлины – гордые и капризные, словно созданные для того, чтобы напоминать людям о красоте природы.

Фёдор Шмертцевич улыбается, когда рассказывает о своей голубятне:

– Голубями я занимаюсь со второго класса. Сначала у меня были простые бакинцы, они красивые, когда летают, вертятся в воздухе. Потом появились павлинные голуби, иранские, турецкие, узбекские – есть такие с лохмами, с чубами. Голубятня у меня большая, в вольере гнезда делаю, они там выводят птенцов.

Его голубятня – целое царство. Внутри – десятки пород, каждая со своим характером. Чтобы защитить гнезда, Фёдор обшил их железом:

– Ястребы бывают, налетают, кошки тоже. А голубь он ведь нежный, пугливый. Вот и приходится думать, как уберечь.

Говорит, стоимость некоторых птиц достигает более 500 долларов, но для него они, прежде всего не товар, а радость.

Во дворе Герберсгагена всегда оживленно: тут и куры, которых он вывел сам, и петухи, разукрашенные так, будто художник кистью провел.

– Купил я как-то черную, чубатую и бородатую, – вспоминает он. – Потом начал скрещивать. Петуха взял простого черного и потихонечку работал над ними. Белых вывел, мраморных, даже белых, которые голубые яйца несут.

У Фёдора Шмертцевича все не случайно: он объясняет, как добавлял цвет, как «подмешивал» чуб и бороду, чтобы получились новые красивые линии.

– Один петух был пепельный без чуба и бороды, а курочки – с чубами и бородой. Вот я их скрещивал для цвета. Теперь у меня курочек разных оттенков, необычные, очень красивые.

Но самой большой гордостью хозяина остаются павлины. Их у него пока немного: два самца, три самки и три молодых. Они живут в большой сетчатой клетке.

– Самцы, – поясняет Фёдор Иванович, – любят улетать к соседям в огороды. А там собаки… Одного у меня уже разорвали. Пришлось делать просторную клетку.

Птицы эти, признается он, очень капризные.

– Вот яйца снесут, а я заглянул, увидел, что там и куриные тоже. Забрал их – и все. Пава обиделась, больше туда не садится. Такие они.

Не все легко дается. Один раз птенцы не вывелись из-за того, что Фёдор неправильно кормил:

– Я кормил их жировым кормом – семечками, горохом, чечевицей, кукурузой. А оказалось, нельзя, у них яйца жировые становятся. Подложил квочке, но они не вывелись. Теперь знаю. Учусь на своих ошибках.

Несмотря на трудности, радости тоже хватает.

– Одна квочка вывела пять павлинчиков, а вторая шесть. Когда смотришь, как они бегают, летают по вольеру, – душа радуется.

Особенно Фёдор Шмертцевич любит момент, когда самцы распускают хвосты:

– Разворачивают его веером и начинают танцевать перед павами. Красота неописуемая! Ради этого и держишь их.

Несмотря на возраст, пенсионер строит планы. Он уже закупил материал для огромного вольера:

– Хочу развести не только павлинов, но и фазанов. Думаю, на следующий год дострою вольер, тогда и куплю новых птиц.

Разговор с Фёдором Герберсгагеном невольно возвращает к мысли: для него птицы – это не просто хобби. Это целый мир, в котором он живет каждый день.

– Знаете, – говорит он, проводя рукой по сетке вольера, – для кого-то рыбалка – отдых, для кого-то огород. А для меня вот птицы. Они – мое сердце. Я каждый день с ними. Без них двор был бы пустой.

И правда: его двор оживает звуками крыльев, переливами павлиньих хвостов, кукареканьем петухов и тихим воркованием голубей. Кажется, здесь не только птицы находят себе приют, но и сам хозяин – покой и радость.

Инна КАПЛИНА, фото автора